Главные герои рассказа Виктора Драгунского «Дядя Павел истопник» — мальчик по имени Денис, его мама и соседка по квартире Мария Петровна. Однажды Мария Петровна пришла в комнату, где жил Дениска со своими родителями и раздраженно объявила, что в их доме начался ремонт.

Мама Дениса попыталась узнать у соседки, что же плохого в ремонте, и та сказала, что ей заколотили балкон на несколько месяцев, и теперь ее собака по кличке Мопся не сможет гулять на балконе.

Мама ответила, что интересы людей важнее собаки, но Мария Петровна не успокаивалась. Она нахваливала свою собаку и говорила, что Мопся лучше любого человека. Мама Дениса не хотела связываться со скандальной соседкой и поэтому старалась отмалчиваться во время разговора с ней.

Но Дениска молчать не стал и заявил соседке, что ее собака болеет лишаями из-за того, что регулярно переедает. Мария Петровна разозлилась и посоветовала Дениске идти спать. Но он с таким предложением не согласился и стал спорить с соседкой.

В результате Мария Петровна еще раз отметила, что ее Мопся гораздо лучше людей, что он ее всегда слушается: когда она говорит Мопсе «Спать», собака залезает под стул и засыпает.

Мама Дениса от возмущения стала уже совсем красной, но продолжала вежливо слушать назойливую соседку. А Дениска не захотел находиться рядом со злой теткой, он взял верхнюю одежду и отправился во двор. Во дворе было холодно и пусто. И тогда Дениска пошел в котельную, где работал истопник дядя Павел. Дениске нравилось приходить к дяде Павлу, потому что тот всегда приветливо говорил ему: «Здравствуй, Человек».

Таково краткое содержание рассказа.

Главная мысль рассказа Драгунского «Дядя Павел истопник» заключается в том, что в жизни важно ценить и сохранять человеческое достоинство. Соседка Мария Петровна утверждала, что ее собака Мопся лучше окружающих ее людей лишь на основании того, что собака ее беспрекословно слушается. Мама Дениски, как вежливый человек, терпела высказывания соседки. А сам Денис предпочел вместо общения с соседкой пойти в гости к истопнику дяде Павлу, который приветливо с ним здоровался и называл Человеком с большой буквы.

Рассказ Драгунского «Дядя Павел истопник» учит быть искренним и не притворяться вежливым перед грубыми и эгоистичными людьми. Мама Дениски вежливо терпела высказывания соседки, в душе злясь на нее. Но вместо терпеливого молчания маме следовало высказаться, отстоять свою точку зрения.

В рассказе мне понравился Дениска, который не стал общаться с грубой соседкой, ставящей свою собаку выше людей. Вместо этого он пошел к истопнику дяде Павлу, который уважительно относился к мальчику.

Какие пословицы подходят к рассказу Драгунского «Дядя Павел истопник»?

В чужом доме не будь приметлив, а будь приветлив.
Плохого человека ничем не уважишь.
Человека уважай, но достоинства не теряй.

… Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой церковью сияет…

Стоп, стоп, довольно! - перебила меня Елизавета Николаевна. - Да, велик Пушкин, огромен! Ну-ка, Кораблев, теперь скажи-ка мне, что ты понял из этих стихов?

Эх, зачем она меня перебила! Ведь стихи были еще здесь, во мне, а она остановила меня на полном ходу. Я еще не опомнился! Поэтому я притворился, что не понял вопроса, и сказал:

Что? Кто? Я?

Да, ты. Ну-ка, что ты понял?

Все, - сказал я. - Я понял все. Луна. Церковь. Тополя. Все спят.

Ну… - недовольно протянула Елизавета Николаевна, - это ты немножко поверхностно понял… Надо глубже понимать. Не маленький. Ведь это Пушкин…

А как, - спросил я, - как надо Пушкина понимать? - И я сделал недотепанное лицо.

Ну давай по фразам, - с досадой сказала она. - Раз уж ты такой. «Тиха украинская ночь…» Как ты это понял?

Я понял, что тихая ночь.

Нет, - сказала Елизавета Николаевна. - Пойми же ты, что в словах «Тиха украинская ночь» удивительно тонко подмечено, что Украина находится в стороне от центра перемещения континентальных масс воздуха. Вот что тебе нужно понимать и знать, Кораблев! Договорились? Читай дальше!

- «Прозрачно небо», - сказал я, - небо, значит, прозрачное. Ясное. Прозрачное небо. Так и написано: «Небо прозрачно».

Эх, Кораблев, Кораблев, - грустно и как-то безнадежно сказала Елизавета Николаевна. - Ну что ты, как попка, затвердил: «Прозрачно небо, прозрачно небо». Заладил. А ведь в этих двух словах скрыто огромное содержание. В этих двух, как бы ничего не значащих словах Пушкин рассказал нам, что количество выпадающих осадков в этом районе весьма незначительно, благодаря чему мы и можем наблюдать безоблачное небо. Теперь ты понимаешь, какова сила пушкинского таланта? Давай дальше.

… Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух…

А почему? - оживилась Елизавета Николаевна.

Что почему? - сказал я.

Почему он не хочет? - повторила она.

Что не хочет?

Дремоты превозмочь.

Как какой - украинский! Ты ведь сам только сейчас говорил: «Своей дремоты превозмочь не хочет воздух…» Так почему же он не хочет?

Не хочет, и все, - сказал я с сердцем. - Просыпаться не хочет! Хочет дремать, и все дела!

Ну нет, - рассердилась Елизавета Николаевна и поводила перед моим носом указательным пальцем из стороны в сторону. Получалось, как будто она хочет сказать: «Эти номера у вашего воздуха не пройдут». - Ну нет, - повторила она. - Здесь дело в том, что Пушкин намекает на тот факт, что на Украине находится небольшой циклонический центр с давлением около семисот сорока миллиметров. А как известно, воздух в циклоне движется от краев к середине. И именно это явление и вдохновило поэта на бессмертные строки: «Чуть трепещут, м-м-м… м-м-м, каких-то тополей листы!» Понял, Кораблев? Усвоил! Садись!

И я сел. А после урока Мишка вдруг отвернулся от меня, покраснел и сказал:

А мое любимое - про сосну: «На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна…» Знаешь?

Знаю, конечно, - сказал я. - Как не знать?

Я выдал ему «научное» лицо.

- «На севере диком» - этими словами Лермонтов сообщил нам, что сосна, как ни крути, а все-таки довольно морозоустойчивое растение. А фраза «стоит на голой вершине» дополняет, что сосна к тому же обладает сверхмощным стержневым корнем…

Мишка с испугом глянул на меня. А я на него. А потом мы расхохотались. И хохотали долго, как безумные. Всю перемену.

Дядя Павел истопник

Когда Мария Петровна вбежала к нам в комнату, ее просто нельзя было узнать. Она была вся красная, как Синьор Помидор. Она задыхалась. У нее был такой вид, как будто она вся кипит, как суп в кастрюльке. Она, когда к нам вомчалась, сразу крикнула:

Ну и дела! - И грохнулась на тахту.

Я сказал:

Здравствуйте, Мария Петровна!

Она ответила:

Что с вами? - спросила мама. - На вас лица нет!

Можете себе представить? Ремонт! - воскликнула Мария Петровна и уставилась на маму. Она чуть не плакала.

Мама смотрела на Марию Петровну, Мария Петровна на маму, я смотрел на них обеих. Наконец мама осторожно спросила:

Где… ремонт?

У нас! - сказала Мария Петровна. - Весь дом ремонтируют! Крыши, видите ли, у них протекают, вот они их и ремонтируют.

Ну и прекрасно, - сказала мама, - очень даже хорошо!

Весь дом в лесах, - с отчаянием сказала Мария Петровна, - весь дом в лесах, и мой балкон тоже в лесах. Его забили! Дверь заколотили! Это ведь не на день, не на два, это не меньше чем на месяца на три! Обалдели совсем! Ужас!

А почему же ужас? - сказала мама. - Видно, так нужно!

Да? - снова крикнула Мария Петровна. - По-вашему, так нужно? А куда же, с позволения сказать, мой Мопся будет ходить гулять? А? Мой Мопся уже пять лет ходит гулять на балкон! Он уже привык гулять на балконе!

Переживет ваш Мопся, - весело сказала мама, - тут людям ремонт делают, у них будут сухие потолки, что же, из-за вашей собаки им весь век промокать?

Не мое дело! - огрызнулась Мария Петровна. - И пусть промокают, если у нас такое домоуправление…

Она никак не могла успокоиться и кипела еще больше, было похоже, что она прямо перекипает, и с нее вот-вот соскочит крышка, и суп польется через край.

Из-за собаки! - повторяла она. - Да мой Мопся умнее и благороднее всякого человека! Он умеет служить на задних лапках, он танцует краковяк, я его из тарелки кормлю. Вы понимаете, что это значит?

Интересы людей выше всего на свете! - сказала мама тихо.

Но Мария Петровна не обратила на маму никакого внимания.

Я на них найду управу, - пригрозила она, - я буду жаловаться в Моссовет!

Мама промолчала. Она, наверно, не хотела ссориться с Марией Петровной, ей трудно было слушать, как та вопит визгливым голосом. Мария Петровна, не дождавшись маминого ответа, успокоилась немного и стала рыться в своей громадной сумке.

Вы крупу «Артек» уже брали? - спросила она деловито.

Нет, - сказала мама.

53

Когда Мария Петровна вбежала к нам в комнату, ее просто нельзя было узнать. Она была вся красная, как Синьор Помидор. Она задыхалась. У нее был такой вид, как будто она вся кипит, как суп в кастрюльке. Она, когда к нам вомчалась, сразу крикнула:

Ну и дела! - И грохнулась на тахту.

Я сказал:

Здравствуйте, Мария Петровна!

Она ответила:

Что с вами? - спросила мама. - На вас лица нет!

Можете себе представить? Ремонт! - воскликнула Мария Петровна и уставилась на маму. Она чуть не плакала.

Мама смотрела на Марию Петровну, Мария Петровна на маму, я смотрел на них обеих. Наконец мама осторожно спросила:

Где... ремонт?

У нас! - сказала Мария Петровна. ~ Весь дом ремонтируют! Крыши, видите ли, у них протекают, вот они их и ремонтируют.

Ну и прекрасно, - сказала мама, - очень даже хорошо!

Весь дом в лесах, - с отчаянием сказала Мария Петровна, - весь дом в лесах, и мой балкон тоже в лесах. Его забили! Дверь заколотили! Это ведь не на день, не на два, это не меньше чем на месяца на три! Обалдели совсем! Ужас!

А почему же ужас? - сказала мама. - Видно, так нужно!

Да? - снова крикнула Мария Петровна. - По-вашему, так нужно? А куда же, с позволения сказать, мой Мопся будет ходить гулять? А? Мой Мопся уже пять лет ходит гулять на балкон! Он уже привык гулять на балконе!

Переживет ваш Мопся, - весело сказала мама, - тут людям ремонт делают, у них будут сухие потолки, что же, из-за вашей собаки им весь век промокать?

Не мое дело! - огрызнулась Мария Петровна. - И пусть промокают, если у нас такое домоуправление...

Она никак не могла успокоиться и кипела еще больше, было похоже, что она прямо перекипает, и с нее вот-вот соскочит крышка, и суп польется через край.

Из-за собаки! - повторяла она. - Да мой Мопся умнее и благороднее всякого человека! Он умеет служить на задних лапках, он танцует краковяк, я его из тарелки кормлю. Вы понимаете, что это значит?

Интересы людей выше всего на свете! - сказала мама тихо.

Но Мария Петровна не обратила на маму никакого внимания.

Я на них найду управу, - пригрозила она, - я буду жаловаться в Моссовет!

Мама промолчала. Она, наверно, не хотела ссориться с Марией Петровной, ей трудно было слушать, как та вопит визгливым голосом. Мария Петровна, не дождавшись маминого ответа, успокоилась немного и стала рыться в своей громадной сумке.

Вы крупу «Артек» уже брали? - спросила она деловито.

Нет, - сказала мама.

Напрасно, - упрекнула ее Мария Петровна. - Из крупы «Артек» варят очень полезную кашу. Вот Дениске, например, не мешало бы поправиться. Я три пачки взяла!

А зачем вам столько, - спросила мама, - ведь у вас нет детей?

Мария Петровна от изумления выпучила глаза. Она смотрела на маму так, словно мама сказала неслыханную глупость, потому что она уже ничего не может сообразить, даже самой простой вещи.

А Мопся? - выкрикнула Мария Петровна с раздражением. - А мой Мопся? Ему очень полезен «Артек», особенно при его лишаях. Он каждый день за обедом съедает две тарелки и просит добавки!

Он потому и запаршивел у вас, - сказал я, - что он у вас пережирает.

Не смей вмешиваться в разговор старших, - со злостью сказала Мария Петровна. - Еще чего не хватало! Ступай спать!

Нет уж, - сказал я, - ни о каком «спать» не может быть и речи. Еще рано!

Вот, - сказала Мария Петровна и обернулась всем телом к маме, - вот! Полюбуйтесь-ка, что значит дети! Он еще спорит! А должен беспрекословно подчиняться! Сказано «спать» - значит «спать». Я как только скажу моему Мопсе: «Спать!» - он сейчас же лезет под стул и через секунду хррр... хррр... готово! А ребенок! Он, видите ли, смеет еще спорить!

Мама вдруг стала вся ярко-красная: она, видно, очень рассердилась на Марию Петровну, но не хотела ссориться с гостьей. Мама из вежливости может разную чепуху слушать, а я не могу. Я страшно разозлился на Марию Петровну, что она меня все со своим Мопсей равняет. Я хотел ей сказать, что она глупая женщина, но я сдержался, чтоб потом не влетело. Я схватил в охапку пальто и кепку и побежал во двор. Там никого не было. Только дул ветер. Тогда я побежал в котельную. У нас там живет и работает дядя Павел, он веселый у него зубы белые и кудри. Я его люблю. Я люблю как он наклоняется ко мне, к самому лицу и берет мою руку в свою, большую и теплую, и улыбается, и хрипло и ласково говорит:

Здравствуй, Человек!

Когда Мария Петровна вбежала к нам в комнату, ее просто нельзя было узнать. Она была вся красная, как Синьор Помидор. Она задыхалась. У нее был такой вид, как будто она вся кипит, как суп в кастрюльке. Она, когда к нам вомчалась, сразу крикнула:
- Ну и дела! - И грохнулась на тахту.
Я сказал:
- Здравствуйте, Мария Петровна!
Она ответила:
- Да, да.
- Что с вами? - спросила мама. - На вас лица нет!
- Можете себе представить? Ремонт! - воскликнула Мария Петровна и уставилась на маму. Она чуть не плакала.
Мама смотрела на Марию Петровну, Мария Петровна на маму, я смотрел на них обеих. Наконец мама осторожно спросила:
- Где… ремонт?
- У нас! - сказала Мария Петровна. - Весь дом ремонтируют! Крыши, видите ли, у них протекают, вот они их и ремонтируют.
- Ну и прекрасно, - сказала мама, - очень даже хорошо!
- Весь дом в лесах, - с отчаянием сказала Мария Петровна, - весь дом в лесах, и мой балкон тоже в лесах. Его забили! Дверь заколотили! Это ведь не на день, не на два, это не меньше чем на месяца на три! Обалдели совсем! Ужас!
- А почему же ужас? - сказала мама. - Видно, так нужно!
- Да? - снова крикнула Мария Петровна. - По-вашему, так нужно? А куда же, с позволения сказать, мой Мопся будет ходить гулять? А? Мой Мопся уже пять лет ходит гулять на балкон! Он уже привык гулять на балконе!

Переживет ваш Мопся, - весело сказала мама, - тут людям ремонт делают, у них будут сухие потолки, что же, из-за вашей собаки им весь век промокать?
- Не мое дело! - огрызнулась Мария Петровна. - И пусть промокают, если у нас такое домоуправление…
Она никак не могла успокоиться и кипела еще больше, было похоже, что она прямо перекипает, и с нее вот-вот соскочит крышка, и суп польется через край.
- Из-за собаки! - повторяла она. - Да мой Мопся умнее и благороднее всякого человека! Он умеет служить на задних лапках, он танцует краковяк, я его из тарелки кормлю.
Вы понимаете, что это значит?
- Интересы людей выше всего на свете! - сказала мама тихо.
Но Мария Петровна не обратила на маму никакого внимания.
- Я на них найду управу, - пригрозила она, - я буду жаловаться в Моссовет!
Мама промолчала. Она, наверно, не хотела ссориться с Марией Петровной, ей трудно было слушать, как та вопит визгливым голосом. Мария Петровна, не дождавшись маминого ответа, успокоилась немного и стала рыться в своей громадной сумке.
- Вы крупу «Артек» уже брали? - спросила она деловито.
- Нет, - сказала мама.
- Напрасно, - упрекнула ее Мария Петровна. - Из крупы «Артек» варят очень полезную кашу. Вот Дениске, например, не мешало бы поправиться. Я три пачки взяла!
- А зачем вам столько, - спросила мама, - ведь у вас нет детей?
Мария Петровна от изумления выпучила глаза. Она смотрела на маму так, словно мама сказала неслыханную глупость, потому что она уже ничего не может сообразить, даже самой простой вещи.
- А Мопся? - выкрикнула Мария Петровна с раздражением. - А мой Мопся? Ему очень полезен «Артек», особенно при его лишаях. Он каждый день за обедом съедает две тарелки и просит добавки!
- Он потому и запаршивел у вас, - сказал я, - что он у вас пережирает.
- Не смей вмешиваться в разговор старших, - со злостью сказала Мария Петровна. - Еще чего не хватало! Ступай спать!
- Нет уж, - сказал я, - ни о каком «спать» не может быть и речи. Еще рано!
- Вот, - сказала Мария Петровна и обернулась всем телом к маме, - вот! Полюбуйтесь-ка, что значит дети! Он еще спорит! А должен беспрекословно подчиняться! Сказано «спать» - значит «спать». Я как только скажу моему Мопсе: «Спать!» - он сейчас же лезет под стул и через секунду хррр… хррр… готово! А ребенок! Он, видите ли, смеет еще спорить!
Мама вдруг стала вся ярко-красная: она, видно, очень рассердилась на Марию Петровну, но не хотела ссориться с гостьей. Мама из вежливости может разную чепуху слушать, а я не могу. Я страшно разозлился на Марию Петровну, что она меня все со своим Мопсей равняет. Я хотел ей сказать, что она глупая женщина, но я сдержался, чтоб потом не влетело. Я схватил в охапку пальто и кепку и побежал во двор. Там никого не было. Только дул ветер. Тогда я побежал в котельную. У нас там живет и работает дядя Павел, он веселый у него зубы белые и кудри. Я его люблю. Я люблю как он наклоняется ко мне, к самому лицу и берет мою руку в свою, большую и теплую, и улыбается, и хрипло и ласково говорит:
- Здравствуй, Человек!

Когда Мария Петровна вбежала к нам в комнату, ее просто нельзя было узнать. Она была вся красная, как Синьор Помидор. Она задыхалась. У нее был такой вид, как будто она вся кипит, как суп в кастрюльке. Она, когда к нам вомчалась, сразу крикнула:

Ну и дела! - И грохнулась на тахту.

Я сказал:

Здравствуйте, Мария Петровна!

Она ответила:

Что с вами? - спросила мама. - На вас лица нет!

Можете себе представить? Ремонт! - воскликнула Мария Петровна и уставилась на маму. Она чуть не плакала.

Мама смотрела на Марию Петровну, Мария Петровна на маму, я смотрел на них обеих. Наконец мама осторожно спросила:

Где… ремонт?

У нас! - сказала Мария Петровна. ~ Весь дом ремонтируют! Крыши, видите ли, у них протекают, вот они их и ремонтируют.

Ну и прекрасно, - сказала мама, - очень даже хорошо!

Весь дом в лесах, - с отчаянием сказала Мария Петровна, - весь дом в лесах, и мой балкон тоже в лесах. Его забили! Дверь заколотили! Это ведь не на день, не на два, это не меньше чем на месяца на три! Обалдели совсем! Ужас!

А почему же ужас? - сказала мама. - Видно, так нужно!

Да? - снова крикнула Мария Петровна. - По-вашему, так нужно? А куда же, с позволения сказать, мой Мопся будет ходить гулять? А? Мой Мопся уже пять лет ходит гулять на балкон! Он уже привык гулять на балконе!

Переживет ваш Мопся, - весело сказала мама, - тут людям ремонт делают, у них будут сухие потолки, что же, из-за вашей собаки им весь век промокать?

Не мое дело! - огрызнулась Мария Петровна. - И пусть промокают, если у нас такое домоуправление…

Она никак не могла успокоиться и кипела еще больше, было похоже, что она прямо перекипает, и с нее вот-вот соскочит крышка, и суп польется через край.

Из-за собаки! - повторяла она. - Да мой Мопся умнее и благороднее всякого человека! Он умеет служить на задних лапках, он танцует краковяк, я его из тарелки кормлю. Вы понимаете, что это значит?

Интересы людей выше всего на свете! - сказала мама тихо.

Но Мария Петровна не обратила на маму никакого внимания.

Я на них найду управу, - пригрозила она, - я буду жаловаться в Моссовет!

Мама промолчала. Она, наверно, не хотела ссориться с Марией Петровной, ей трудно было слушать, как та вопит визгливым голосом. Мария Петровна, не дождавшись маминого ответа, успокоилась немного и стала рыться в своей громадной сумке.

Вы крупу «Артек» уже брали? - спросила она деловито.

Нет, - сказала мама.

Напрасно, - упрекнула ее Мария Петровна. - Из крупы «Артек» варят очень полезную кашу. Вот Дениске, например, не мешало бы поправиться. Я три пачки взяла!

А зачем вам столько, - спросила мама, - ведь у вас нет детей?

Мария Петровна от изумления выпучила глаза. Она смотрела на маму так, словно мама сказала неслыханную глупость, потому что она уже ничего не может сообразить, даже самой простой вещи.

А Мопся? - выкрикнула Мария Петровна с раздражением. - А мой Мопся? Ему очень полезен «Артек», особенно при его лишаях. Он каждый день за обедом съедает две тарелки и просит добавки!

Он потому и запаршивел у вас, - сказал я, - что он у вас пережирает.

Не смей вмешиваться в разговор старших, - со злостью сказала Мария Петровна. - Еще чего не хватало! Ступай спать!

Нет уж, - сказал я, - ни о каком «спать» не может быть и речи. Еще рано!

Вот, - сказала Мария Петровна и обернулась всем телом к маме, - вот! Полюбуйтесь-ка, что значит дети! Он еще спорит! А должен беспрекословно подчиняться! Сказано «спать» - значит «спать». Я как только скажу моему Мопсе: «Спать!» - он сейчас же лезет под стул и через секунду хррр… хррр… готово! А ребенок! Он, видите ли, смеет еще спорить!

Мама вдруг стала вся ярко-красная: она, видно, очень рассердилась на Марию Петровну, но не хотела ссориться с гостьей. Мама из вежливости может разную чепуху слушать, а я не могу. Я страшно разозлился на Марию Петровну, что она меня все со своим Мопсей равняет. Я хотел ей сказать, что она глупая женщина, но я сдержался, чтоб потом не влетело. Я схватил в охапку пальто и кепку и побежал во двор. Там никого не было. Только дул ветер. Тогда я побежал в котельную. У нас там живет и работает дядя Павел, он веселый у него зубы белые и кудри. Я его люблю. Я люблю как он наклоняется ко мне, к самому лицу и берет мою руку в свою, большую и теплую, и улыбается, и хрипло и ласково говорит:

Здравствуй, Человек!